Спроси кто у Дюши, что в учебном дне он любит больше всего,  он бы ответил, не задумываясь., что минуту, когда его ноги переступали за порог школьного двора. В  эти несколько мгновений одного шага,  все окружающие казались самыми прекрасными людьми, а воздух вкусным и сладким, пахнущим свободой. Уже через несколько секунд Андрей осознавал, что  вокруг него просто его одноклассники, большую часть лиц из которых он бы предпочел не видеть. В смоге витали обычные, удушливые, городские запахи. Эйфория заканчивалась до следующего дня также быстро, как началась, но тем ценнее и ярче были для Андрея эти шаги за  заржавевшую калитку школьной ограды. И они не могли не сравниться не с чем, даже выход из детской комнаты милиции, где Сторожев был частым гостем, не был по эмоциям таким ярким. Все-таки в участке он был вынужден сидеть, а в школе пребывал добровольно ну или почти добровольно, поддаваясь уговорам лучшего друга посетить хотя бы два урока.

Сегодня же долгожданная свобода была с легким привкусом адреналина, уже начавшегося постепенно выделяться в кровь. Впереди маячила драка с пацанами из лицея. Прошедший вчера футбольный матч, устроенный учителями физкультуры, завершился ничьей.  Результаты, как оно всегда и бывает, не устроили ни одних, ни других. Разобраться сразу после, помешали учителя, и в лучших традициях межшкольных разборок между разгоряченными подростками двух школ была забита стрелка до первой крови.  Футболом Дюша не интересовался,  но вчера среди выкриков и оскорблений, которыми игроки и болельщики одной школы посыпали других, были слышны «узкоглазый» и «китаец». В чей адрес они адресовались Андрей знал прекрасно и горел желанием почесать кулаки. Да и драки он любил, тем более что заживало все превосходно. И сейчас, идя рядом с Алмасом, к месту предстоящих разборок, подросток был полон воодушевления и азарта.

—Если быстро с этими придурками разберемся, можно будет пошляться после по парку. Завтра суббота, может, увидим, чего или кого интересного. —  пиная носком старого, прохудившегося ботинка камушек, бросая на Алмаса короткий взгляд, с энтузиазмом произнес Дюша. Рука то и дело тянулась к предплечью почесать очередную самопальную татуировку, набитую знакомым мастером. Рисунок чесался нещадно, но сдирать корочку было нельзя. Какой потом будет хреновый результат, Андрей знал на собственной шкуре.

—Если быстро с этими придурками разберемся, можно будет пошляться после по парку. Завтра суббота, может, увидим, чего или кого интересного. —  пиная носком старого, прохудившегося ботинка камушек, бросая на Алмаса короткий взгляд, с энтузиазмом произнес Дюша. Рука то и дело тянулась к предплечью почесать очередную самопальную татуировку, набитую знакомым мастером. Рисунок чесался нещадно, но сдирать корочку было нельзя. Какой потом будет хреновый результат, Андрей знал на собственной шкуре.

— О еще двое! Китаец и его прихвостень оборванец! —  два насмешливых голоса слившиеся в дуэт практически потонули в общем гуле, но только не для Андрея. Мальчишек, осмелившихся тявкнуть, он узнал прекрасно. Задираться с ними  Алмасу и ему приходилось не в первой. Руки словно само собой сжались и разжались в кулаки. На оборванец и прихвостень Дюша реагировал усмешкой. В конце концов он действительно имел хвост, хоть и выводящие его из себя человеческие детеныши и не были в курсе, да и его одежда, потрепанная временем и улицей оставляла желать лучшего. Но вот оскорбление друга задевало за живое, поднимая изнутри волну гнева, провоцируя рысеныша вздыбить на загривке пока еще невидимую окружающим шерсть. Привычная щекочущая боль в области пальцев и позвоночника  дала понять, что обращение во вторую ипостась недалеко. Все внутренняя суть Дюши сейчас жаждала одного. Обратиться, полоснуть от души когтями по глотке, пролить кровь, чтобы думали впредь, прежде чем распускать язык. Успокаивало и останавливало от необдуманных действий вспыльчивого оборотня лишь горячее плечо рядом и до боли знакомый, считай домашний запах. Вдох, выдох. Вдох.

— Останови меня, если я не смогу сдержаться… они нас бояться.  Я ощущаю кислый запах страха. Ты ощущаешь? — блеснули желтым, звериным блеском глаза Сторожева, неотрывно глядящие на Алмаса. Заострившиеся было когти втянулись обратно, оставляя царапины на подушечках пальцев.
—Чего такой дерганый, очко заиграло? Сейчас сам, не то, что узкоглазым, безглазым станешь, кулак гарантирует! — переводя взгляд на стоящего напротив пацана из лицея, выплевывая каждое слово, на выдохе проговорил Андрей. Мышцы тела напряглись до предела. Уже договаривая окончания фразы, он быстро сделал шаг вперед, ударяя стоящего напротив него парня левым кулаком в грудь, а затем в плечо, тут же пригибаясь, по-кошачьи быстро уворачиваясь от удара. Рысенок внутри шипел и рычал, требуя драки и крови, человеческий же глаз подмечал, что драка, наконец-то начавшаяся продлится недолго. Слишком уж людно было вокруг. Значит, скоро мальчишеским разборкам конец, и им  с Шохо придется драть когти куда подальше вглубь парка.

Сцепившись с одним из лицеистом, Дюша внимательно следил боковым зрением за остальными. «Если деретесь стая на стаю, сын, не давай никому подходить к тебе сбоку или со спины». Отец, обучая Андрея драться,  имел в виду зверей, а не людей, но это не имело никакого значения. Дети подчас злее животных. Оскорбления, выпаливаемые лицеистами, лишь сильнее раззадоривали, а еще  вызывали легкую усмешку на поджатых, обветренных губах. Звериное я, спрятанное глубоко внутри, рвалось наружу, стремясь выпустить когти и бросится на врагов, располосовая в клочья их лица и тела. Достойных соперников рысь для себя здесь не видела и искренне недоумевал, почему его вторая человеческая половина медлит с победным окончанием драки.

От  неожиданно прилетевшего в лицо песка, из глаз брызнули слезы, в носу засвербело и защекотало. Карие глаза Андрея, прикрытые длинной, отросшей челкой снова блеснули диким, желтым, яростным огнем. Кто знает, сколько еще секунд подросток, разгоряченный дракой, удержался от трансформации во вторую ипостась, если бы не открывшееся нараспашку окно.
— Ах ты ж сука! Ну подожди, встретимся еще в темном переулке! – вытирая песок рукавом кофты, злобно прошипел Андрей убегающему лицеисту, вздергивая вверх свободную руку. Продемонстрировав мужчине в окне средний палец, сплюнув на асфальт песок, он устремился вслед за Алмасом в спасительную глубину парка. Дожидаться участкового, который даже не будет слушать оправдания, Сторожев не собирался.

— Давай сюда, тут тропинка есть!  — мотнул Дюша рукой в сторону густых кустарников позади покосившейся деревянной лавочки. Именно по этому участку парка ему еще бегать не приходилось, но внутреннее звериное чутье, умеющее находить воду или укрытие, не подводило его еще не разу. Не обмануло и сейчас. За колючими зарослями барбариса действительно была  дорожка, уходящая куда-то вглубь парка. Пробежав по ней еще несколько метров Андрей остановился, опускаясь прямо на пожухлую траву. Вытаскивая из кармана мятую сигаретную пачку и прикурив одну, он без лишних вопросов протянул сигареты Алмасу.

— У тебя воды нет случаем? До сих пор в глазах режет. Вот же засранцы чертовы, что в футболе стремятся правила нарушить, что здесь! Теперь еще этот с газетой  наверняка в школу потащится и хрен чего докажешь! — с нескрываемой досадой в голосе Андрей стукнул кулаком по стволу росшего рядом дуба. Очередной вызов к директору его не пугал. Записью в личном деле больше, записью меньше.  Ему не хотелось расстраивать тетку, которую наверняка вызовут в школу пожаловаться на Сторожева младшего. Вслух та никогда ничего не говорила, но соседям иногда жаловалась на неуправляемого, хулиганистого племянника, вытирая пальцем слезы с добродушного обычно улыбчивого лица.

— Алик, сходишь со мной завтра к этому мужику? Если я один приду и пообещаю денег за стекло принести, лишь бы в школу не ходил, он мне не поверит, а вот с тобой дело другое. Ты взрослым нравишься. Не хочу, чтобы тетя знала, опять на кухне валерьянку глотать будет украдкой и последние деньги из шкафа вытаскивать. Лучше я сам укра…подзаработаю. —  шумно вздохнул Дюша, выпуская в синеватое небо  белые колечки дыма, блуждая взглядом по сторонам, останавливая взгляд на белеющей вдалеке статуе.

– Бро, не поверишь, но мне сейчас показалась что у вон у того памятника двигалась голова. — отказываясь верить в собственные слова и собственным глазам, медленно произнес Сторожев.

Отредактировано Андрей Сторожев (2022-08-09 14:33:36)