чувство голода — лейтмотив, заезженная пластинка. от него не избавиться, его невозможно проигнорировать или заесть конфетами. спичкин трескает карамельки за обе щёки, надеясь обуздать бурление в животе, но его корёжит ещё сильнее. надежда умирает последней, а вова заложник своей надежды, на поводу у неё идёт уже не первую сотню лет.

лампочка под потолком — демо-версия солнца.
не_жжётся,
не_убивает,
не_радует.

в «мирном атоме» людно, а спичкин любит людей и любит походы в бары. для него это шведский стол: выбирай, кого хочешь, но только не пей до дна. хмельные студентки как главное блюдо и прожжённые алкоголики на десерт (самое вкусное, как правило, напоследок). определить навскидку размер промилле — любимая забава за барной стойкой. вова любит два с половиной, потому что от большего кружится голова, а чистая кровь на вкус, как сироп от кашля.

слишком приторно и до жути громко. звон бокалов не умолкает, пьяный гул не думает затихать. чужой смех позади вызывает лишь раздражение, и, звучно выдохнув, спичкин просит плеснуть ему водки с соком. бармен глядит на него, словно на прокажённого, хмурит брови и задаёт вопрос: «восемнадцать есть?».

— есть, но паспорт спрашивать ты не станешь.

цыганские фокусы с гипнозом и телепатией — второй по значимости талант после игры на клавишах. отработанная до автоматизма схема, как всегда, не даёт осечек. спичкин перфекционист до мозга костей, в своих начинаниях всегда стремится дойти до финиша. вырос таким, каким его воспитали, а воспитали его розгами и ремнями. по прежней жизни почти что не убивается, об отце подавно не вспоминает. прошлое в прошлом, можаровск  — новая страница на пути в бесконечное неизведанное. «очередной серый город, в нём глазу не за что зацепиться» — думал вова, пока не словил остановку сердца. впрочем, оно и так не бьётся с тысяча восемьсот шестого, однако ощущений это не отнимает.

— соня?

спичкин не верит тому, что видит. подумал, что умер, вот только не ясно ад это или рай. считать эту встречу наказанием или шансом? по коже бегут мурашки, желудок скрутило в узел. сидит, молчит, не знает, с чего начать. миллион раз он представлял, как встретит её случайно, но ни разу не думал, что это произойдет в сибири. софья выглядит по-другому, а вова такой же, как и всегда, вот только фрак он больше не носит да на саночках не катается.

в груди зияющая дыра размером со стратосферу, почти зажила, но соня её снова расковыряла. спичкин решает обработать душевные раны водкой и осушает залпом стакан, не думая. заливать в себя разного рода гадость — извращённый способ селфхарма, последняя возможность ощутить себя человеком. в юности вова любил напиться, а ближе к двумстам годам это хобби стало сложно совмещать с инфернальной жизнью.

отравиться бы к чёрту
и умереть на месте.

обида и грусть — самый худший тандем, комбинация чувств, разъедающих изнутри. спичкин вспомнил, как его бросили. в очередной раз понял, что всё ещё не простил. его любовь к соне тлела, как сигарета, сквозь долгие годы, разлетаясь пó ветру серым пеплом. наседать с вопросами равно растерять все остатки гордости и признать себя проигравшим. проигрывать вова не любит, потому и молчит, как рыба. захочет — сама расскажет. не расскажет, значит не сильно-то и любила. главное, что жива.

— может быть, разведёмся? — язвит спичкин, откидываясь на стуле.

ничего оригинальнее не придумал, но всяко лучше, чем просто глазами хлопать. вечер странный настолько, что хочется волком выть, но спичкин не оборотень, а бескуд. и в бескудстве своём он дошёл до пика, практически уничтожив в себе остатки того, что делает вампира похожим на человека.

Отредактировано Вова Спичкин (2022-10-19 01:25:00)

— в сибирской глубинке своя романтика.

романтика спичкина — пустые бутылки и ободранные обои. он нашел себя заново среди серых панелек города, годами собирал себя по кускам, чтобы снова разбиться вдребезги. сердце в груди не бьётся, кровь в жилах не стынет и не пульсирует. ни живой, ни мёртвый, но не лишённый чувств (преимущество или минус? пока не ясно).

шквалистым ветром воспоминания сносят с ног. сокрушаться по каждой мелочи — признак слабости. быть уязвимым, значит вновь вернуться к начальной точке. затолкать бы куда поглубже все сомнения и обиды, в крайнем случае соорудить петлю и чуть позже на ней повеситься.

ревность тенью преследует спичкина по пятам, методично доводит до ручки, но гордость в разы сильнее. он хочет знать, чьей кровью она питалась, благодаря кому до сих пор жива. узнать не чтобы сказать «спасибо», а чтобы сжечь заживо тех, кто смел прикасаться к софье.  вова тихо вздыхает, постукивая по стойке, по-ребячески мнётся и вскакивает на ноги.

— фамилия по душе, а я теперь нет, выходит?

внезапный, как кость в горле. стоит, вскинув брови, чего-то ждёт. выяснять отношения спустя столько лет — комедия с налётом идиотизма. спичкин любит перфомансы, и поэтому не стыдится: то ли храброй воды напился, то с концами всю честь растерял и совесть. в глазах огоньки пляшут и неподдельное любопытство. вопрос на грани с претензией, не в бровь, а в глаз, без возможности отвертеться.  кто-то должен расставить над i все точки, поставить точку в этой истории.

или, может быть, запятую?

колесо сансары дало оборот. в мире циклично всё, начиная с явлений природы и заканчивая тем, что происходит прямо сейчас около барной стойки. согласно вселенской закономерности, они должны были встретиться снова хотя бы раз: в вагоне метро или по разные стороны светофора. вова ждал этой встречи и знал, что она случится. у него в запасе всё время мира, однако терпение закончилось ещё где-то в шестидесятых.

надежда умирает последней, а спичкин бессмертный. век живи — век надейся. ожидание даётся ему с трудом, как и вера в лучшее. ожидание — это застой и стагнация, поэтому вова решил,

что
больше
не станет
ждать.

когда ждать перестал, так всё само прямо в руки к нему приплыло. спичкин хотел бы знать обо всём наперёд, чтобы заранее подготовиться, но он не бабка-гадалка и не провидец. мысли чужие хоть и читать умеет, да в будущее даже мельком заглянуть не может, не в его это компетенции. жизнь разделилась на «до» и «после» с тех пор, как софьи и след простыл, а вова застрял где-то между, ориентир потеряв с концами. куда ветер подует, туда его и несёт. всю страну исколесил, многое видел, везде поездил. ни в одном городе и деревне успокоения не нашел, а только бед себе нажил и сомнительных связей понабрался.

в можаровске вова уже две недели. разленился настолько, что даже к князю местному на поклон не вышел. замуровался в своей квартирке, а по ночам дегустирует местный сброд. бюрократия и вынужденные формальности вызывают у спичкина тошноту,

а его безолаберность вызывает вопросы у здешней знати.

вова спиной ощущает чужие взгляды, но списывает это чувство на нервы и паранойю. в баре всё идёт своим чередом: бокалы звенят, со всех сторон жужжание, словно в улье. ни единой причины для паники, кроме сони, но почему интуиция шепчет ему «беги»?